Из распахнутых центральных ворот выходит шатен в оранжевой мантии с рыжей опушкой. Под мантией у него строгий чёрный костюм, на голове – тонкий витой обруч из железа. Заметив нас, мужчина спешит вниз, раскланивается перед императором.

– Ваше величество, резиденция тщательно проверена, все ящики и бочки вывезены, чтобы исключить проникновение вестников. Слуги покинули территорию, осталась только самая надёжная охрана и представители вассальных родов. Эльфийская делегация и король Озарана уже здесь, от Пат Турина прибыли два представителя. Как только архивампиры появятся, мой родовой щит закроет всю территорию, его быстро могу снять только я, так что гарантирую: до конца переговоров нас никто не потревожит.

– Представители Пат Турина? – император приподнимает брови и оглядывает синее небо.

– Их дирижабль стоит на приколе чуть дальше. Я знаю о происшествии в Старой столице, – шатен бросает на нас с Ареном короткий взгляд. – Над резиденцией развёрнуты антиполётные заклинания, даже птица не проскочит. Я постарался предусмотреть все возможные способы нападения. Маги земли уверяют, что порода под зданием и двором цела, никто не пытается её пробить.

– Благодарю, Шарль, – кивает император.

– Зал для переговоров готов, – Шарль указывает на распахнутые двери, и на его запястье тонко позвякивают браслеты с магическими кристаллами.

Внимательнее вглядываюсь в его лицо: человек. Снимаю с себя печать и просматриваю его через дар Видящей: ничего подозрительного, магия вокруг него источает мягкий голубоватый свет – маг воды.

Поворачиваюсь к эльфам и деревьям: их, как лианами, опутывает зелёная магия земли.

«Арен, мне надо поговорить с Беарионом», – мысленно предупреждаю я и перекрываю дар Видящей: с ним я Беариона не разгляжу среди излучающих магию дубков и остальных эльфов.

– Отец, мы подойдём чуть позже. – Арен предлагает мне руку.

Как приличная невеста, опираюсь на жениха и шагаю вперёд. Кобура с маленьким пистолетом ударяет по бедру и так каждый шаг. Похоже, он не доволен тем, что его притащили сюда.

Глава 30

«Любопытные у них деревья, – Рассекающая немного выворачивается в ножнах. – С удовольствием бы с ними пообщалась».

Среди эльфов не только восемь их разодетых наместников, но и закованные в отливающие зеленью латы рыцари с двуручниками, почти не уступающими по размеру пламенному двуручнику Арена. Мы ступаем в тень живых дубов.

– …но оставить наших грифонов за пределами территории, – гудит один из наместников, – это просто возмутительно. Это неуважение…

Заметивший нас Беарион предупреждающе вскидывает руку, и недовольный наместник умолкает. Запрокинув голову, поглядывает на нас свысока, прижав кулак к изображённой на груди дольке в круге.

– Денея Валерия, – Беарион выступает вперёд и довольно низко склоняет увенчанную переходящей короной голову. – Рад снова вас видеть. – Выпрямившись, он вплотную подходит к нам и добавляет. – Как я понимаю, вы не просто так подошли.

– Я пришла взыскать с вас кровное обязательство. – Надеюсь, я правильно название подобрала от его фразы «кровно обязан».

Шорох шепотков сливается с шелестом дубовых листьев. Беарион вздыхает и закладывает руки за спину.

«Лера, а ты жестока, – Арен проводит ладонью по моей спине. – Для эльфов это очень важное требование».

– Прошу, – Беарион указывает на скамейки по другую сторону колодца. – Думаю, там будет удобнее.

Да, там эльфов других рядом нет. Пронзающий почему-то вздыхает. Я же, кивнув, первая направляюсь к скамейке. Следом за нами шелестит листьями на ветру и корнями по плитам дубок, ажурная тень мечется под ногами.

Беарион дожидается, когда я – маленький пистолет неудобно подворачивается и колет бедро – сяду и предлагает присесть Арену, но тот качает головой и указывает на торчащий за спиной двуручник. Да, с таким на скамейке сидеть неудобно. Кивнув, Беарион тихо спрашивает:

– Денея Валерия, что бы вы хотели получить в благодарность за спасение моей дочери? Только помните, что раз прямо взыскав кровное обязательство, вы не сможете снова требовать от меня исполнения просьбы.

Учитывая просьбу, я и сама не решусь больше что-то просить.

«Слушай, – покашливает Пронзающий. – Такими долговыми обязательствами не разбрасываются».

Сцепляю пальцы и отвечаю чётко, без малейших сомнений:

– Приютите в эльфийских лесах новообращённых и слабых вампиров.

Возмущённо шелестит дуб. Зрачки Беариона расширяются, он бледнеет, оглядывается на остальных эльфов.

За стеной бьются о камни волны. И их рокот, и шелест, и ровное сияние солнца должны навевать расслабленность, но в воздухе нарастает ощущение приближающегося взрыва, давление усиливается, и кажется, сами светлые камни не выдержат, пойдут трещинами.

– Поймите, – я поднимаюсь, заглядывая в лицо Беариону. Гнев Арена и его желание отодвинуть эльфа от меня ударяет по нервам, но я предупреждающе вскидываю ладонь. Шепчу, но не сбивчиво, а твёрдо. – Старшие вампиры решили уничтожить их в случае нехватки магии. Они их просто убьют – таких же вампиров, как Ника, тех, кто никогда не причинял эльфам вреда. В ваших силах спасти невинных.

– Но это вампиры, они…

– Вы должны за спасение дочери, – чеканно напоминаю я.

Ноздри Беариона раздуваются, подбородок выпячивается вперёд. Мне хочется рычать: говорил же, что не забудет помощи, сам себя обязанным назвал, а сейчас что?

«Додавливай его, – со странной интонацией советует Арен. – Кровное обязательство настолько священно, что даже его эльфы поймут такую причину пустить вампиров в живительные леса».

– Или для вас кровный долг – пустой звук? – не умею я додавливать, не привыкла.

Как это делается? Так, такими словами? Хочется оглянуться на Арена, но я продолжаю смотреть в потемневшие глаза Беариона. Мурашки бегут по спине, вдоль позвоночника проступают чешуйки.

– Я жду, – какие знакомые интонации в моём голосе: так говорил Арен, так говорил император.

Так драконы требуют ответа.

А ведь я после случая с нарядившимися детьми в лагере боялась вампиров, фильмы о них смотреть не могла, даже книги читать, хотя понимала, что они выдумка, а теперь прошу спасти самых настоящих вампиров. Сказал бы мне это кто раньше, не поверила бы.

Беарион чуть приподнимает подбородок, но взгляд у него не надменный, скорее в нём чувствуется надежда на то, что я отступлюсь.

Не отступлюсь, пусть не надеется. От его молчания у меня в груди пламя разгорается, усиливая уверенность в правильности того, что делаю.

«Ткни его Рассекающей, чтобы думал быстрее», – коварно шепчет Пронзающий.

Шелестят неторопливо листья дуба.

Так и не дождавшись послабления, Беарион опускает усталый взгляд на плиты между нами. Уголки его губ нервно вздрагивают.

– Хорошо, – неохотно соглашается он, – я приму вампиров в свои северо-западные леса. Это мой кровный долг. Но остальных принуждать помочь проклятым смертью не буду. Каждый из нас управляет своей землёй на своё усмотрение.

– Благодарю за помощь. – Я чуть улыбаюсь, чтобы смягчить впечатление: ссориться с ним совсем не хочется. – Как ваша дочь? Оправилась?

– Да, – на этот раз Беарион тоже улыбается, хотя в его глазах по-прежнему таится недовольство. – Она просила передать вам благодарность и надеется на встречу в более благоприятных обстоятельствах.

– Более благоприятные обстоятельства нам всем сейчас нужны, – замечаю я.

Кивнув, Беарион указывает на переговаривающихся у колодца собратьев.

– Позвольте покинуть вас, мне надо подготовить почву для сообщения.

– Да, конечно, – киваю я.

«Лера, в следующий раз на церемониальные встречи меня не бери», – просит Пронзающий.

«Если не нравится, – Рассекающая опять покручивается в ножнах, – можешь не слушать».

Вздохнувший Беарион направляется к своим, а дуб семенит за ним, как верная собачонка.