– Жить всегда не просто, но почему вся ответственность оказалась вдруг на Элиде? Она что, самая крайняя? Шли бы сами в любовницы дракону, если это так почётно и решает все проблемы!

Вольдемир бессильно хватает ртом воздух. Похоже, такого предложения он не ожидал. Я тоже. Наверное, кожа на лице у меня просто выгорит от стыда.

– Валерия, – мягко, немного заискивающе обращается Сильвана. – Мужчина не может получить статус любовника при драконе.

– Формально, – у Ланабет дёргаются уголки губ, – это не запрещено, просто мужчины слишком слабы и трусливы, чтобы решиться на такое. Лишь у женщин хватает выдержки для долгого общения с драконами. Это исторический факт.

Её заявление настолько шокирующее, абсурдное и невероятное, что все немного теряются, и напряжение ослабевает.

Чуть пришедший в себя Вольдемир вздёргивает подбородок:

– Да, это был единственный честный и не позорный способ сохранить для семьи титул, земли и надежду на благополучие. Элида – не единственное наше дитя, у нас ещё двое сыновей, мы должны думать и об их будущем тоже.

Пока мне аристократов не понять. Ведь Элида, если помнить объяснение Арена, рискнула всем даже не ради выживания семьи, а ради сохранения титула, продажа которого могла облегчить их жизнь. Эта непонятная аристократическая гордость, которая мешала девушкам смириться с обстоятельствами и даже в камерах перед судом дала им сил говорить мне в лицо гадости о том, что я чужая и недостойна внимания Арена. Возможно, гордость становится особенно болезненной, когда её не поддерживают деньги.

– Но Элида тоже наша дочь! – Мелада стискивает кулаки. – О ней мы тоже должны были думать!

– С него спрашивай, – Вольдемир указывает на бледного дедушку. – Он загнал нас в этот угол, он был главой рода, его и спрашивай, почему он не думал о благополучии семьи, почему бросил нас ради своих глупых, бесполезных изысканий!

– М-мои, – дедушка вцепляется дрожащими пальцами в стул. – Мои изыскания не были бесполезными, и я не мог предположить, что всё так обернётся.

– Вот и мы не могли предположить, что Элида сделает такую глупость! Мы уж точно её такому не учили.

Мелада мотает головой:

– Не надо было так на неё давить!

– Но ты же была согласна, – возражает Вольдемир, и Мелада страшно бледнеет, опускает взгляд.

В гостиной становится так тихо, что слышно наше дыхание.

– Высказались? – строго интересуется Ланабет. – Если у кого-то ещё что-то на душе кипит, говорите сейчас. А потом мы будем пить чай и думать, как быть дальше.

Глава 16

Стыдно, кажется, становится всем. И мне в том числе.

– Эм, – Сильвана оглядывает семью и нервно теребит пепельную кудряшку. – Простите нас за излишнюю… эмоциональность. Здесь, конечно, не место для выяснения отношений.

– Но вы уже начали, – напоминает Ланабет. – Продолжайте, не стесняйтесь. Разберёмся по-семейному. Похоже, претензий друг к другу у вас накопилось много, выразить их – единственный способ начать примирение. И даже если примирение невозможно, вы должны хотя бы попробовать разрешить конфликт. Самое малое – довести отношения до внешне мирного общения. Вам придётся встречаться на приёмах, на которых будут представители правящих родов и властители других стран, если вы будете вести себя, как молодые драконы, вас не поймут.

Сильвана опускает взгляд:

– Простите нашу несдержанность, просто все эти новости… так внезапны.

– Возможно, вы желаете поговорить с глазу на глаз? – предполагает Ланабет. – По двое? Все вместе? Во дворце достаточно комнат, а у нас достаточно времени, чтобы это организовать.

– Да, – сипло отзывается дедуля. – Сначала мне надо поговорить с женой и сыном.

– Нам не о чем разговаривать, – Вольдемир хочет отвернуться, но замечает плотно сжавшиеся губы Ланабет и выдавливает: – Впрочем, можно и поговорить. – Он разворачивается к дедушке. – Но если ты хочешь извиниться, то желание сделать это наедине обесценивает твои слова.

У меня сжимается сердце:

– Но он же не виноват, что так получилось! Его ранили! Его чуть не убили! Он ничего не помнил. Дедушка не оставлял вас, он просто не мог вернуться.

Вольдемир медленно разворачивается ко мне:

– Но когда он брал займы на своё имя, он был в здравом уме и твёрдой памяти. И не надо говорить, что он не виноват! Он поступил так, а не иначе. И прекрасно знал, что путешествия в непризнанные миры опасны, что оттуда можно не вернуться, знал, что его жена ничего не смыслит в делах, и ей не к кому обратиться за помощью, потому что следующему по старшинству мужчине рода всего семь, но это его не остановило.

В этом Вольдемир прав, я опускаю взгляд.

– Я собирался вернуться, – как-то жалобно уверяет дедушка. – У нас был достаточный запас магических кристаллов, мы собирались скользнуть назад сразу же, я и подумать не мог, что задержусь хотя бы на неделю. Я не собирался вас бросать.

– Ты всегда нас бросал! Ради съездов учёных, ради исследования Пат Турина, ради общения с очередным каким-то изобретателем, из-за съезда глав патентного бюро. Что угодно, кроме прямой обязанности – управлять делами семьи. А теперь возвращаешься, когда ты нам уже не нужен…

– Вольдемир! – топает Сильвана, но его это не останавливает:

– …и надеешься на тёплый приём.

Дедушка мертвенно бледен, губа у него подрагивает, и Сильвана осторожно дёргает его за рукав.

– Нравится вам или нет, Вольдемир, – почти рычу я, – но он ваш отец. Да, он допустил ошибку, но это не отменяет того, что он ваш отец. Да и вы сами, знаете ли, тоже отец не очень, раз из-за ваших непомерных амбиций ваша дочь пошла на преступление.

– Я её об этом не просил! И если бы Элида спросила моего совета, я бы лично запер её в подвале, пока вся дурь не выветрится.

Копия, просто темноволосая копия моего отца! Только он аттестат с паспортом в сейфе спрятал, если бы не дедуля, не видать бы мне побега, как своих ушей.

– Хватит! – Мелада указывает на Вольдемира. – Из-за этой твоей строгости и бескомпромиссности Элида дошла до крайности. Не надо было говорить, что вся семья надеется на неё!

Мелада вновь закрывает лицо руками и качает головой.

– Нельзя такое взваливать на детей, – глухо повторяю я.

– Давайте, – Сильвана взмахивает морщинистыми руками, – давайте признаем, что все мы были немного не правы, и…

– Я не делал ничего предосудительного! – Вольдемир складывает руки на груди. – Не знаю как там в других мирах, а в наших каждый член рода ответственен за его благополучие. Каждый должен делать всё для блага семьи.

– Элида ваша семья, – напоминаю я, – почему ради её блага вы не подумали о последствиях?

Вольдемир обжигает меня гневным взглядом, но возразить не осмеливается и разворачивается дедушке.

– А ты почему молчишь? Что, скажешь, что я недостаточно хорошо заботился о семье? Тебе предоставить финансовые документы или ты так, мимоходом решил заглянуть перед очередной исследовательской поездкой? Или вовсе заглядывать не собирался? Конечно же, во дворце сытнее и проблем меньше.

– Ты давно глава рода, – почти шепчет бледный дедуля. – Я не собираюсь отнимать у тебя право управления. Если, конечно, ты сам этого не хочешь.

– Довериться абсолютно безответственному человеку? Нет, конечно, не хочу, нам одного раза хватило.

– Хватит на него нападать! – подойдя к дедуле, беру его сухую, подрагивающую руку. – Он поступил глупо и самонадеянно, но не со зла, и сполна расплатился за это.

Вольдемир фыркает:

– Судя по здоровому внешнему виду и прижитой на стороне внучке, он там не слишком уж расплачивался, скорее просто жил.

Так… а ведь если посмотреть с точки зрения местных законов, получается, мой отец – незаконнорожденный.

«Арен, – вздыхаю. – Сильно плохо то, что я незаконнорожденная?»

«Не имеет ровно никакого значения, у нас, правящих, иные взгляды на жизнь. И это Флосам надо бороться за то, чтобы ты признала родство с ними, а не наоборот».