Как можно победить создание, с которым не совладал весь Нарак? Как с ним сражаться? С ужасом смотрю в светлые глаза Эзалона, и уголок его губы нервно дёргается. Он ведь тоже не знает, как бороться с Безымянным ужасом. Он лучше нас всех осознаёт непобедимость этой твари… как он может верить в победу? Или Эзалон не верит, просто пытается сделать хоть что-то?

Линарэн поднимает голову:

– Но саму печать он разрушить не может?

– Печать в Эёране, для Нарака она была недосягаема, ведь переход, по которому мы могли достать её, не открывался, а подойти к ней со стороны Эёрана не получалось из-за Пат Турина.

– Какие-нибудь характеристики этого существа известны? – продолжает Арен.

– Безымянный ужас, – Эзалон грустно улыбается, – это тёмный бог нашего мира, его боятся, его почитают, от него мечтают избавиться. Но знают о нём только то, что он питается магией и… непобедим.

Он не верит… Эзалон не верит в победу.

– Может, Пушинка знает больше? – оглядываю остальных.

Элоранарр хмурится:

– Твоё мохнатое зверьё ещё и в иномирных монстрах разбирается?

Пушинка материализуется прямо перед ним, практически нос к носу.

– Мохнатыми не интересуюсь, – Элоранарр откидывается на спинку дивана. – На поцелуй даже не рассчитывай.

– Ойну-у-у, – разворачиваясь, Пушинка пытается заехать ему хвостом по носу, но Элоранарр уворачивается:

– К хвосту это тоже относится.

От шока он отходит быстро, и вид уже совсем не похоронный.

Император бросает на него раздражённый взгляд и обращается ко мне.

– Что твой симбиот знает о Безымянном ужасе?

К сожалению, Пушинка сейчас не говорит на человеческом, так что приходится побыть её переводчиком…

– Оинаай был прекрасным миром магии, как и Эёран с Нараком – центром своей собственной системы миров. Магия наполняла всё – и цветные океаны, и оранжевое небо, оживляла воду, ветер, растения, землю. Жизнь инаи была благоденствием. Но однажды на звёздном небе расцвёл пурпурный цветок перехода между мирами, и из его бутона вырвалось семя. Огромное, покрытое плотным магическим щитом, оно прорвало воздух и, пылая, устремилось к океану.

Страшный удар сотряс Оинаай, гигантские волны в бешенстве поднялись на сушу, губили всё на своём пути. Несколько дней вода, земля и воздух стонали от боли. Мы утешали их, как могли, взывали к Искре магии в сердце мира, спрашивая, что же делать. Нам доводилось сталкиваться с метеоритами и отводить от мира путешествующие звёзды. Но на этот раз всё было иначе: почему-то в Оинаайе гасла магия.

Едва волнение мира унялось, я и мои сёстры принялись искать пришельца, но тот прятался в цветных волнах. Пока мы метались по поверхности, чужак проник в сердце мира и похитил Искру магии. Он разросся, покрылся тёмными облаками, вода, земля и воздух умирали рядом с ним.

Оинаай, до этого живой и полный магической силы, увядал, а когда мы попытались отнять Искру, пришелец напал, вытягивая оставшуюся в нас магию.

Мы отбивались, многие гибли, таяли, растворялись в тёмных облаках, скрывающих страшного чужака. Я и мои избранные сёстры сражалась с ним в облаках, когда чужак, воспользовавшись Искрой магии нашего мира, открыл переход между мирами. Мы продолжили сражение внутри перехода, пытаясь отбить у чужака Искру, но не могли проломиться сквозь его щит.

Мы слишком ослабли, и когда нас потянуло в одно из ответвлений перехода, не смогли сопротивляться. Нас долго мотало по каналам между мирами, пока, наконец, не притянуло в Эёран.

Дедуля подскакивает с дивана:

– Так значит, ответвления переходов между мирами существуют и связаны между собой?!

Учёный – это всё-таки диагноз.

Передаю дедуле ответ Пушинки:

– Эти ответвления тянет друг к другу, как магниты, они пересекаются, соединяются, разрываются, создавая постоянно меняющийся лабиринт, пробивающий не только пространство, но и время.

– О, – выдыхает дедуля, влюблённо глядя на Пушинку. – Кажется, нам есть о чём поговорить. – Заметив строгие взгляды остальных, дедуля покашливает. – Извините, сейчас и правда не до этого.

Пушинка накрывает лапой подползшего к ней паука-анализатора Линарэна и отодвигает от себя.

– Не время для этого, – строго напоминает император.

– Значит, раньше Безымянный ужас мог открывать переходы между мирами, – Линарэн трёт подбородок. – Что мешает ему делать это сейчас? Недостаток магии? Печать?

– Эзалон, – Ланабет поворачивает к нему лицо. – Через врата между Эёраном и Нараком, когда они работали, могли проходить все или, как обычно, только одарённые?

– Если не ошибаюсь, все. Но это лишь слухи, вратами давно не пользовались.

Император вскидывает брови и, сцепив пальцы, облокачивается на стол.

Переход между мирами, которым могут пользоваться все, не только одарённые? Это действительно удивительно. Если он ещё и работал стабильно, а не только в схождение миров… Похоже, Эёран с Нараком и впрямь были всё равно, что одно целое.

Все, кроме уставившегося в окно Санаду, вдруг начинают отводить глаза – это Арен серьёзно на них смотрит.

– Продолжим выжидать, – в голосе Арена непривычно жёсткие ноты, каждое слово как каменная плита, – и магия просто утечёт, а мы ослабнем. Моё предложение таково: собираем возле Пат Турина армию Эёрана. Магов, механику, разрешаем оружие гномов – всё, чем можно бить Безымянный ужас. И сами уничтожаем печать.

Все, кроме Санаду, впиваются в него изумлённо-испуганно-благоговейными взглядами. В особом восторге Линарэн, роняет перо, тут же поднимает его и что-то записывает.

– Оиии, – Пушинка, поднявшись на задние лапки, передние складывает под подбородком.

«Обожаю решительных мужчин», – сообщает мне мысленно.

«Он мой», – напоминаю сурово.

Дедушка, несколько раз всплеснув руками, выдыхает:

– Это безумие… чистой воды.

Раздражение Арена проявляется только в ощутимых мной эмоциях, внешне он собранно-спокоен:

– Это не безумие, это единственный способ принять бой на наших условиях. Как только Безымянный ужас окажется здесь, отправим в Нарак Сарана с отрядом достаточно сильным, чтобы не допустить запечатывания врат с той стороны. Эзалон пойдёт с ними и попытается уговорить демонов на совместное сражение. Не получится – будут удерживать переход. Если армия не справится с Безымянным ужасом, отведём его подальше и будем эвакуировать неодарённых жителей в Нарак, одарённых можно в признанные миры – кого куда получится. Потом запечатаем врата изобретённым демонами способом.

От изумления приоткрываю рот. Арен уже всё продумал и решил… Ланабет вздёргивает подбородок – она, похоже, таким планом довольна и даже горда. Видар с дедулей переглядываются.

– Дерзко, – Санаду оборачивается.

Вздрагиваю: на белой, как мел, коже вокруг ввалившихся алых глаз проступают сетки капилляров. Вены некрасиво вздуты на шее, пальцах с заострившимися когтями.

Что с ним? Почему?..

– Впервые видишь голодного архивампира? – Санаду криво улыбается, обнажая выступающие клыки. Причём заострились не только сами клыки, но и зубы рядом с ними. – Привыкай.

Ему бы в напитанные магией эльфийские леса сейчас, только не пустят.

Холодок пробегает по нервам:

– Ника?

– Пока ослабление магического фона сказывается на ней не так сильно. – Санаду обращается к императору. – Если это безумное сражение состоится, архивампирам и старшим вампирам потребуются жертвы, вам придётся собрать каторжников и смертников со всего Эёрана.

У меня округляются глаза: они собираются кого-то есть перед боем? Серьёзно?

– Неплохой план, Арен, – Элоранарр складывает руки на груди. – Но противников у него будет очень и очень много.

– Знаю, – кивает Арен. – Займитесь проработкой тактических деталей, нам с Лерой надо решить один вопрос.

Он сжимает мою руку, но я не отвожу взгляда от поджавшего губы императора. Арен его сын, но согласен ли император ради него вступить в такую битву? Ведь в этом сражении можно потерять весь Эёран. И согласятся ли остальные страны рисковать собой ради нас? Даже я не уверена, что наши жизни стоят целого мира…